Выпуск №4 (72) от 20.03.2016 (сезон 4)
Как себя чувствуете, все хорошо? Сейчас просто грипп ходит в Москве, очень опасно. Я просто сам недавно болел, неделю лежал в стационаре. К сожалению, там не обошлось без осложнений, потом три дня подряд слушал Quest Pistols. Вот, но сейчас уже все хорошо.
Вообще, группа уникальная. Заметили, что вот, в каждой песне, даже самой попсовой песне есть какая-то, ну, мораль. Маломальская, но мораль. Там, песни Билана, да, что невозможное возможно, есть такое в жизни. Песня, допустим, той же Нюши, как бы ее не стебали в мире юмора, но, наверное, да. Возможно влюбиться в мужчину, что можно выть на луну.
А вот, к чему песня, цитирую: «Мокрая девочка танцует, мокрая девочка сохнет. Дождь намочил ее полностью, всю, всю». Интрига, зашла и вышла, всю. Вот, там же реально, песня, не важно, о чем ты поешь, просто пой.
Это сексуально, типа: «Вчера была среда, а сегодня – че… тверг. Вчера ты не пришла, значит, вчера тебя нет в прошедшем времени».
Вот вряд ли группа Quest Pistols станет когда-нибудь героями программы «Достояние республики» на Первом канале, да? Вот, чтобы все звезды, особенно старшее поколение перепевало их песни. Если из песни Quest Pistols убрать вот эти все классные танцы и стильную аранжировку, это все, это провал.
То есть, я к тому, что, знаете, очень сильно просадится темп эфира, если просто выйдет Макаревич, и под гитару: «Мокрая девочка танцует…»
Макаревич на самом деле удивительный персонаж. Я его обожаю. Вы заметили, что у него интересная манера пения? Потому что вот, у него непонятно, когда может закончиться первая строчка. Ведь у него не существует понятия размера такта. Ведь если уж этот изменчивый мир прогнулся под Макаревича, зачем что-то задерживать.
Очень добрая передача, да, «Достояние республики»? Ну, вот прям слишком добрая. Там все максимально лицемерят друг перед другом. Знаете, говорят какую-то едкую такую правду, но едкую. Типа:
— Вы знаете, свой главный хит «Синий туман», я хотел бы доверить исполнить, конечно же, моей любимой… Иришка Салтыкова, пожалуйста.
Там все друг друга… Вот, знаете, Михаил Боярский в свои 65 лет доказал, что голос может быть таким же бархатным и мягким, как и в 25.
Я, как бы, очень люблю Боярского, но мне кажется, за последние 40 лет голос Боярского, согласитесь, деградировал от прекрасного «Эфес, ладонь» до «Рыжий конь». Да, заметили? Вот там с каждым голосом все меньше в голосе «Эгей!» Как будто у ежика запор, вот это вот: «Долбанные подосиновики!»
И мне жалко, потому что это кумир моего детства. Я вырос на фильме «Три мушкетера», гениальный фильм. И вот, к сожалению, ну, жалко, когда твой кумир с годами теряет свой шарм. Вот, боюсь, Боярский, он потерял свой шарм. Особенно, когда, помните, в «Тарас Бульба» вот это вот без шляпы появилось, Господи…
Вот единственный, кто не потерял свой шарм из «Трех мушкетеров», из главных героев этого фильма, это, помните, Атос. Атос, великолепный Вениамин Смехов, помните? Потому что у него, вот, что был голос 60-ти летнего старика, что сейчас. Даже немножко бодрее, да.
Вот самое интересное, что Бах, в отличие от Моцарта и Бетховена, он не был популярен при жизни. То есть, он стал популярен, только спустя 110 лет, когда, ну, организация распространяла, популяризовала его творчество. И вот представляете, что за друзья, что за окружение было у Баха.
— Иогаш, какая-то кислота, нет? Нет, ну вот как, вот как под это танцевать? Вот где мой парик теперь, вот где. Щас же вот это, бери за шаблон. Гавно в до-мажоре вот это вот. Танцуешь и не завидуешь человеку, понимаешь.
И какая, знаете, главная мысль здесь? В том, что Бах показал на своем примере, что только время является объективным мерилом таланта человека. То есть, можно вбухать денег сколько угодно в свое чадо. Если через 100 лет никто не будет о нем вспоминать, деньги были – не было таланта, понимаете? Поэтому произведения условного Фредерико Санталяна, они не дожили до наших дней, а произведения Баха через 100 лет, через 200, через 300, до сих пор являются заставкой к программе «Человек и закон» с Алексеем Пимановым.