Выпуск №2 (58) от 20.09.2015 (сезон 3)
Недавно с женой съездили в Турцию, а дочку отправили в Казахстан. И, да, несправедливо, но она ничего не вспомнит, понимаете. Ей полтора года. То есть, будь ей пять лет, она бы прогуглила картинки Турции и Казахстана и такая бы… «Мать, отец! На секундочку можно вас, пожалуйста!» Просто ей полтора, она вообще ничего не вспомнит. Вообще ничего. Я вообще считаю, что ребенка первые четыре года можно не любить. Да, и просто я — отец, да, но вот если бы я не сказал, что я отец, вы бы даже не подумали, что я — отец. Вы подумали, что я — китайский тинэйджер. Для вас было бы логичным, если бы здесь стоял танцевальный автомат и я бы на нем…
С женой съездили в Турцию по горячей путевке. Все горячие путевки очень дешевые. Вот у нас был дешевейший, просто деш… Вот бедный, для бедных. Вот дай ты путевку бомжу, он тебе скажет: «Оставь себе. Я все-таки человек». Реально очень дешевые. И вот в соседнем номере кто-то каждый день очень громко занимался сексом. Очень громко. И это было, ну, как бы, ну… Еще так долго, понимаете? То есть… Мужик отдавал все силы, да, ну, судя по отзывам. И… И у них было все так громко, все так жестко, так продолжительно, что человек отдыхал явно не с женой. И то это не я придумал, да, это моя жена прокомментировала. Почему-то. И он был из тех, кто использовал грязные словечки и ей это по ходу нравилось. Но он там тоже перебарщивал, скажу я вам. Там такие унижения звучали, я в какой-то момент хотел за нее заступиться просто. И это было унизительно. Они это делали каждый день, вечером, ночью и в обед. Я в какой-то момент посмотрел на жену и в ее глазах прочитал «Нурлан, я всё равно тебя люблю».
Я ненавижу, когда меня путают с другими национальностями. Были в турецком ресторане, ко мне подходит официант и говорит.
— Are you China?
Я говорю:
— No, I’m from Kazakhstan.
— O-oh, look like China!
И потом он раз 10 проходил мимо меня и говорил «China-a-a!». Этот дебил даже не понимал, что это расизм вообще. Вообще, в чём тут удивление? China! Их два миллиарда, это самая распространённая нация в мире. Я просто мечтаю, чтобы он пришёл в суши-бар, к нему подошёл официант и спросил:
— You are Egypt?
— No, I’m Turkish.
— Egypt!.
Просто я, ну, ненавижу такое поведение по отношению ко мне. Но я так подумал и понял, что я сам такой же. Мы все мыслим стереотипами. Потому что мы были в Иерусалиме и посетили святой храм. Там было много разных людей, разной национальности, разных рас. И возле меня стоял африканец, и он был такой чёрный! Он был такой просто беспросветно, просто как душа Панина. То есть… И самое странное, я даже не скрывал свой интерес. То есть, не было такого, что вот он стоял здесь, а я такой: «Уху-ху!». Нет, это было: «Е-е-е…» Я просто пялился на него. Самое странное – он тоже. Просто два чувака в святом храме пялились друг на друга. Один думал: «Как так?! Он весь чёрный, его еле видно!» Второй думал: «Как так?! У него нет глаз! Как он ходит?» Просто при всей такой глобальной толерантности мы все немножко расисты.
Все немножко расисты. Я объясню. Вот у вас может быть лучший друг узбек, прекрасные отношения, вы друг друга уважаете, цените, готовы помочь в любую секунду. Но как только вы поругались, вы подумаете.
— Ну, сука, узбек! Этот узбек будет что-то говорить мне, казаху?! Узбек!
И вы помиритесь, ты будешь сожалеть о том, что так подумал. Но потом вторая ссора и ты подумаешь.
— Ах ты, сука, грёбанный узбек. Эти узбекские закидоны меня просто вымораживают.
И вот это как легкий сексизм, знаете, каждый мужчина немножко сексист. Я имею в виду, у вас может быть любимая женщина, вы готовы с ней разделить всю жизнь, она ваша вторая половинка. У вас даже могут быть дети. Но как только вы поссоритесь, ты думаешь.
— Ну, сука, баба. Эта баба будет говорить что-то мне, мужику?! Баба! Слава богу не узбечка, потому что… Терпеть эти бабские узбекские закидоны я не в силах.
И я не хочу обижать узбеков, да, не хочу. С другой стороны, а чё они мне сделают, да? Закидают изюмом? Нет, нет, нет. Нет, нет. Курагой, не, нет, шучу. Шучу. Они всё это сожрут с пловом. Нет. Я так не считаю, нет. Просто я понял, что расизм, он уместен только тогда, когда вы друзья. Только когда вы друзья.
Вот у меня есть тридцатилетние друзья. Когда тебе двадцать три и у тебя жена и ребёнок, у тебя только тридцатилетние друзья. То есть, никто кому двадцатитрехлетнему не хочет со мной дружить. И вот, со стороны своих друзей я слышу шутки ежедневно на национальной почве. Вот три кита, на которых держится юмор в мою сторону. Это глаза, степи, юрты. Что-то упустил, да? Цок-цок, что-то упустил? Цок-цок-цок, правильно, ты расист. Я имею в виду, меня на работе называют в шутку калмыком. И вот при всём уважении к калмыкам, я это воспринимаю как оскорбление. Ну, потому что мы же разные внешне, да. Нюансы есть, нюансы есть. Наверное. Просто я говорю:
— Ну, не называйте меня калмыком, я не калмык.
Говорят:
— Ну, хорошо, прости. Кыркыз.
Ублюдки. Просто я…
Но больше расистов я ненавижу атеистов. Знаете, сейчас все атеисты. Абсолютно все. Вот, вот у меня есть друг-атеист. Вот у него в машине три иконки. Я говорю
— А это зачем?
Он говорит:
— Ну, на всякий случай.
Я говорю:
— На какой случай? На случай, если Бог есть?
Просто весь этот атеизм почему-то исчезает при первой же опасности, при первой же. Все они говорят:
— А, а чё там за чувак сидит на небе? Да какой-то бред.
Потом тряхнуло в самолёте, они
— Боженька прости меня, боженька. Боженька, прошу, я буду делать все, что ты скажешь, прошу.
Но больше всего я ненавижу людей, которые говорят:
— Знаете, а вот раньше я был православным, ну, а вот сейчас я буддист.
Братан, ты начал курить просто. Ты просто куришь шмаль. Религия тут не при чём. Просто мне интересно с точки зрения высших сил, там как-то регулируется этот вопрос? Есть там, типа:
— Здравствуйте, вот Игорь из Саранска, документики, теперь он ваш.
— Сука у меня одни обдолбыши! Это вообще, это…